Ваши комментарии и предложения:sanikin@yahoo.com | ||
Содержание: | 9. Письма Ч.Мациевского в Саратов | |
2)Учеба Рогозина и его друзей в Морском корпусе 4)Начало службы Рогозина на "Рюрике" 6)Переход Рогозина в Дивизию подплава 9)Письма
Ч.Мациевского 10)Продолжение поисков "Львицы" 11)Заключение 12)Литература |
Прежде чем показать
читателю письма
ветерана-подводника, друга
Рогозина в юношеские годы и
сослуживца по крейсеру
"Рюрик" и Дивизии
подводных лодок, я включил в
очерк свое письмо написанное в
торопливом волнении: "Дорогой тов.
Ч.Мациевский! Письмо было написано в сентябре 1967г. Ответ на него датирован 7-м октября. Началась переписка. Всего от Ч.Мациевского было получено 11 писем. Последнее было отправлено из Гданьска (ПНР) в декабре 1968г. Наиболее содержательными были первые два письма, на 10 и 6 страницах соответственно. Несмотря на их сравнительно большой объем, они приводятся в меньшем сокращении, чем остальные письма.. Вот первое из них, присланное на мое, приведенное выше письмо: |
|
"Дорогие
Александра Владимировна и
племянник Игорь Петрович! Вы не можете себе представить, сколько волнения и воспоминаний принесло Ваше письмо, как мне, так и моей жене, так хорошо помнившим нашего дорогого друга Шурку Рогозина. Волнение тем более великое, что кто-то подумал обо мне и о наших наилучших временах совместной службы и о его преждевременной гибели. Его смерть мы долго оплакивали. Читая Ваше письмо, мы снова в слезах вспоминали наше с Шуркой совместное житье-бытье.. К сожалению должен Вам сообщить, что никаких заметок, фотографий и мемуаров у меня не сохранилось, растеряны в варе событий и многочисленных переездов из Ревеля в Гельсинфорс, из Гельсинфорса в Петроград, из Петрограда в Ревель, из Ревеля в Варшаву, из Варшавы в Торун, из Торуна в Гдыню. Несмотря на это я постараюсь из памяти сообщить, что мне до сих пор памятно о дорогом Шурке. Мы действительно были лучшими друзьями со школьной скамьи Морского корпуса, который вместе окончили в 1914г и, как корабельные гардемарины вместе попали на крейсер "Рюрик". В июле 1914г мы преждевременно, по случаю войны, были произведены в мичманы. После производства по просьбе кают-компании (только кают-компания имела право принимать в свое число офицеров) были приняты на крейсер "Рюрик", как вахтенные офицеры. Было нас 4 человека: Тимофеевский, Кочников, Рогозин и я. В декабре 1914г приходит приказ командующего флотом адмирала Эссена, выслать одного офицера, который выразит желание на курсы подводного плавания. Если желающих не будет, то офицера на выбор командира....Я первый выразил желание и сразу был откомандирован в распоряжение начальника дивизии подводных лодок (8 старых и небольших лодок: "Аллигатор", "Крокодил", "Акула", "Минога", "Стерлядь", "Пескарь", больше названий не помню). На курсы прибыло 8 молодых офицеров с разных боевых кораблей. Занятия начались в декабре и окончились 11 марта 1915г. Во время курсов, когда "Рюрик" был в Ревеле, мы с Шурой встречались, он мне сообщил, что с крейсера еще два офицера, он и Мацеевич выразили желание пойти на курсы подводного плавания, которые будут открыты в конце 1915г. Шурка стал подводником в 1916г. Помню осенью 1915г я взял Шурку на учебные погружения. Он предупредил меня, что крейсер может в любую минуту получить сигнал выходить в море, что будет сказано специальным сигналом на мачте крейсера. Я просил своего командира ст. лейтенанта Сологуба наблюдать в перископ мачту крейсера. Когда такой сигнал был поднят, командир дал приказ выхода на поверхность. Моторный катер подошел к борту и мы выслали Шурку на крейсер. Шурка, прыгая в катер, вместо того чтобы оттолкнуться от моей руки, которой я его поддерживал, так как палуба лодки во время погружения была лишена охранных тросов, потянул меня за руку и я полетел в воду. На катер меня вытащил Шурка. Ему все так понравилось, что он утвердился в желании пойти на курсы. Это имело место в ноябре, сейчас помню точно. По окончании классов оказался он на "Пантере", а затем на "Львице". Во время Февральской революции Шурка действительно был избран командиром "Львицы", но комитеты дивизиона и Дивизии не утвердили, но не думаю, что по политическим причинам неблагонадежности, а потому, что он был слишком молодым подводником. В то время, когда меня избрали командиром, я уже имел двухлетнюю боевую практику и был уже старшим помощником... В 1917г подводные лодки 2-го дивизиона "Пантера", "Тигр", "Львица", "Рысь" имели боевые походы на Южное Балтийское море в большинстве на позиции на север и юг острова Эланд, где пытались препятствовать движению германских торговых судов из Швеции в Германию. Каждая из подводных лодок имела на своем счету по несколько потопленных торговых судов. Я, как командир "Тигра" имел 2 суда потопленных артиллерией и 2 минами. Одно с лошадьми, я привел в Ревель двух капитанов с потопленных судов. В августе 1917г "Тигр" получил задание пойти на разведку в Данцигскую бухту и проследить, сколько и каких судов военных концентрируются для похода в Рижский залив, где германские сухопутные и морские силы начали наступать для овладения заливом... Это было очень трудным заданием, так как маяки не горели, а определение астрономически места не всегда было возможно, так как небо часто было покрыто тучами... "Львица" могла нарваться на мину и погибнуть вместе с командой. Я не думаю, что она погибла от неисправностей каких-либо механизмов. Могла она также погибнуть, возвращаясь домой, на минных полях при входе в Финский залив, где фарватер был шириной 500 метров и следование им было очень опасным при слабой видимости, когда створы на о-ве Даго были невидимыми. Если бы "Львица" была потоплена врагами, то немцы, безусловно, похвастались бы, что они всегда делали. Это все что могу сказать о дорогом друге. Теперь вкратце скажу, что последовало после гибели "Львицы". Второй дивизион по окончании кампании 1917г отшвартовался на зимнюю стоянку в Ревеле уже в начале октября. Ленин предложил Германии подписание мира, но германцы сорвали переговоры и далее продвигались вглубь России. В конце Февраля 1918г они были уже так близко от Ревеля, что нужно было думать как спасти подводные лодки, когда Финский залив был покрыт льдом. Зная, что лед в Ревельском заливе, как всегда, очень слабый, а в некоторых местах его вовсе не было, мы решили выйти из гавани и пробиваться в Гельсинфорс, потребовав от командования присылки к нам на помощь ледокола из Гельсинфорса. Мы пробились самостоятельно почти до половины залива со своей базой "Европа", на которой были наши семьи. Ледокол "Царь Михаил Федорович" нас встретил в половине залива, и в тот же день мы были в Гельсинфорсе. Что касается базы, то она застряла во льду и только на четвертый день мне удалось уговорить командира ледокола специально обратить внимание на "Европу". Он потребовал чтобы я последовал в море с ним и перешел на "Европу", так как командир не следовал его указаниям. Я перешел на "Европу" и, следуя инструкции, полученной на ледоколе, нам удалось провести "Европу" в Гельсинфорс. В апреле 1918г финский генерал Маннергейм со своей армией высадился на юге берегов Финляндии, в Або и начал продвигаться на восток. Когда он подходил к Ганге, где был наш 4-й дивизион подводных лодок, лодки были взорваны и потоплены своими командами. Думаю, что это был нерассудный шаг со стороны начальника дивизии, думаю эти лодки могли быть переведены в Гельсинфорс при помощи даже малого ледокола. Тем более, что, построенные в Америке, были крепче, чем наши. Когда Маннергейм начал подходить к Гельсинфорсу Начальник Дивизии собрал командиров и председателей комитетов наших лодок и снова предложил лодки взорвать. Я и остальные командиры и комитеты отказались это сделать, заявив, что если мы пробились из Ревеля в Гельсинфорс, то сделаем все возможное, чтобы пробиться из Гельсинфорса в Кронштадт. Не буду рассказывать сколько препятствий мы имели для осуществления нашего плана, в результате мы благополучно прибыли в Кронштадт вместе с броненосцем "Андрей Первозванный" и крейсерами "Олег" и "Богатырь". Нашему примеру последовали и другие мелкие суда и тоже прибыли в Кронштадт. Дальше наши лодки были в распоряжении Ревкома, но ни к каким боевым действиям не были употреблены за исключением 2-3 разведок и нескольких выходов на позиции, если бы англичане попытались войти в Финский залив. После Польско-Советской войны и заключения мира я был освобожден из Красного Флота и уехал из России, как польский гражданин, но не в Польшу, а в Эстонию, где была моя семья. В Ревеле я служил в консульстве и только в 1922 году мы приехали в Польшу. Я хотел поступить в военный флот, но меня не приняли, говоря, что мест нет... От 1922 до1928 годов я работал везде даже был капитаном речного судна. В 1928 я перешел в торговый флот и с 1929г до 1964г был капитаном на разных судах. От июля 1964г - я на пенсии. Иногда я участвую в морских судах при рассмотрении дел об авариях судов. Вот все, что могу Вам сообщить. Если хотите знать какие-либо подробности, с удовольствием напишу. Вообще думаю, что будем к себе писать от времени до времени. Простите за мой язык, за русскую грамматику - немножко забыл. Сердечный привет Александре Владимировне, лучшие пожелания здоровья и много лет жизни. Ваш преданный дядя Чеслав." Для меня было большой радостью получить письмо Мациевского.. К сожалению тетя Ляля не прочитала его, так как гостила у дочери Зои, работавшей врачом в Ногинске. Я написал ей, коротко изложив содержание письма дяди Чеслава.. Надо сказать, что о "Львице" он сообщил мало нового, зато о "Тигре" написал достаточно подробно. Не все было им изложено в хронологической точности. Так в августе 1917г "Львица" не могла находиться в Рижском заливе, так как уже не числилась в составе Дивизии подводных лодок. Что касается дежурств подлодок 2-го дивизиона, тут тоже, видимо память изменяет дяде Чеславу. По архивным документам "Тигр" и "Пантера" не заходили в Рижский залив, выходя на позицию. Как и лодки 1-го дивизиона ("Барс", "Гепард", "Волк" и "Вепрь") они совершали крейсерство с целью дозора в северной части Балтийского моря, имевшем значительные глубины, что позволяло лодкам маневрировать и уходить от преследования. Дежурство лодок на этой позиции связано с интенсивным движением немецких торговых судов, доставлявших железные и никелевые руды и другие стратегические товары из Швеции в Германию. После выполнения задания лодки возвращались через 8 дней. Если лодка возвращалась раньше намеченного срока, то она, как уже было сказано, должна была об этом донести командованию по радио. Если лодка не вернулась вовремя и не давала о себе сведений по радио, то она могла выйти из поля зрения командования лишь при чрезвычайных обстоятельствах: подрыве на мине или при потоплении лодки шведскими сторожевыми судами, командование которых не было заинтересовано придавать этому инциденту широкую огласку. Следующее письмо от Мациевского пришло в январе 1968г. В нем Чеслав, делая разбор присланных мной фотографий надводных судов, подводных лодок и офицеров дореволюционного флота, пишет: "Подводная лодка, несомненно, одна из лодок типа "Барс" ..2-го дивизиона, скорее всего "Тигр" или "Львица", так как на них видно устройство для мин заграждения. В отношении фото палубы надводного корабля, то снимок сделан не с "Рюрика" и не с подводной лодки, так как зенитных пулеметов мы не имели... Как я Вам уже вспоминал, кто-то решил что подводные лодки в Кронштадт не пройдут, имея в виду толщину льда метра полтора. Чтобы они не попали в руки врага, следует их взорвать собственными минами (торпедами), закладывая их в минные аппараты обратной стороной и присоединяя к взрывателям электрические провода, как это было сделано в Ганге с 4-мя лодками типа "АГ". Мы, подводники запротестовали и сказали: "теперь весна, лед не может быть так крепок, как в феврале, если не удастся пробиться в Кронштадт.. можно в критический момент взорвать лодки, а самим пойти пешком по льду до первого острова". Ответ Начальника дивизии был, примерно, такой: "делайте что хотите, мы ответственности на себя не берем". Мы пошли к командующему флотом (кап.1-го ранга Шастному) и получили такой же ответ, но узнали, что "Андрей Первозванный", "Олег" и "Богатырь" готовятся к выходу в Кронштадт. Мы пошли к начальнику отряда с просьбой присоединиться к нему. Начальник сказал: "Я не могу взять ответственность за лодки... Броненосцы и крейсера не будут иметь возможности освобождать из льдов, если застрянете. Впрочем, идите к командирам, если они согласятся взять вас под свою опеку, я не имею ничего против, но помните, я вас оставлю, если будет много хлопот с вами". Я лично немедленно направился на крейсер "Олег" к своему другу Аганееву, который был старшим офицером на "Олеге". С ним мы пошли к командиру. Командир только спросил меня, в чем будет состоять его забота о лодке. Я ответил, что буду в состоянии продвигаться за его кормой, только прошу дать мне паровое отопление в случае продолжительной стоянки во льдах. Ну, если только это, то я уверен, старший механик удовлетворит вашу просьбу. Итак, 5 апреля (из книги Н.С.Кровякова. т.к. я не помню точно когда, мы начали поход). Мы пошли, "Андрей Первозванный" - п.л. "Пантера", "Богатырь" - подводные лодки "Рысь" и "Тур", "Олег" - п.л. "Тигр". Сразу же за маяком Грохара "Пантера" сломала руль и должна была вернуться с помощью буксира. Остальные лодки шли довольно хорошо за своими опекунами, которые от времени до времени останавливались, чтобы подождать лодку, а иногда давали задний ход, но это случалось очень редко.. Тут я должен сказать, что я не помню, что "Тигр" оттягивал "Олега" от борта "Баяна" (как пишет Кровяков на стр.144). Что-то тут не так. Лодка не имела никакого устройства, чтобы закрепить буксирный трос. Так мы дошли до северо-западного мыса острова Гогланд, где остановились в ожидании ледокола "Ермак". Когда, ледокол прибыл, его командир развел руками и сказал: "Что я буду с вами делать, перед нами полутораметровый лед. Я не буду крутиться около каждой застрявшей лодки". Мы ответили, чтобы ледокол проводил большие корабли, а о нас не беспокоился, мы пойдем им вслед (что за уверенность) и, действительно до самого Кронштадта мы шли свободно за нашими опекунами. Насколько помню дорога заняла 4 дня. И вот - Кронштадт и тут - авария. Командир ("Олега") поднял сигнал "Тигру" подойти к борту. Подхожу, перед носом большие льдины. Стараюсь пробиться уже на электромоторах, последняя льдина лопается, лодка рывком движется вперед. Даю "Полный назад", но поздно, лодка ударилась носом в борт и согнула нос. Передний танк наполнился водой и лодка, получила дифферент на нос. Вот и вся авария. Начальник, увидев происшедшее, успокоительно заметил, что если танк заполнился забортной водой, то вода дальше не пойдет и поблагодарил за столь благополучный переход. На мою просьбу идти в Петроград дал разрешение и мы пришвартовались около "Тосно"- базы 1-го дивизиона, которая стояла возле Горного института. Так окончился ледовый поход. Фотография Шурки Рогозина будет для меня дорогой памятью, если пришлете. Простите, что не оперировал в письме фамилиями, решительно не помню фамилий, на миноносце "Самсон" никого не знал. Сердечный привет тетушке и Вам. Жму руку крепко. Ваш Ч.Мациевский. 3 фотографии возвращаю." В этом письме существенным указанием является то, что "Тигр" не шел на буксире за "Олегом", а шел своим ходом по пробитому крейсером каналу. Это замечание относится также к описанию ледового похода И.А.Быховским в его документальной повести "Героическая "Пантера", где автор неверно утверждает, что "лодки "Тур" и "Тигр" - были взяты на буксир линейными кораблями и благополучно пришли в Кронштадт". (с.84) В отношении "Пантеры", что она сломала руль, выйдя из Гельсинфорсской гавани, и вынуждена была вернуться, Мациевский ошибся. Авария у маяка Грохара, где образовались нагромождения ледяных торосов, произошла с подлодкой "Рысь", которая из-за повреждений вынуждена была вернуться в Гельсинфорс. С "Пантерой" произошла задержка из-за того, что следовавшая впереди п.л. "Змея", неожиданно, без предупредительного сигнала дала задний ход. На "Пантере" Пуаре застопорил машины, но следовавший за ней "Леопард" с ходу врезался в корму "Пантере". После этого случая "Пантера" двигалась очень медленно и поэтому пришла в Кронштадт последней. Видимо эта задержка запомнилась Мациевскому, но причиной этого, он посчитал случай, который произошел с "Рысью". Об этом пишут Быховский (8) и Кровяков со ссылкой на архивные документы (с.142). Ответ на это письмо Мациевского не был радостным. Александра Владимировна Рогозина, находящаяся в Ногинске, серьезно заболела и мне пришлось об этом сообщить д.Чеславу в очередном письме. На почве варикоза у тети Ляли на ноге возникли гнойниковые образования и началась гангрена, ее положили в больницу. Ответ Мациевского был полон сочувствия и печали. Сетуя на врачей, которые не нашли способа предотвратить заражение крови при болезни сосудов, сам пожаловался на образование язвы на левой ноге. Далее он сообщил фамилии командиров подводных лодок 2-го дивизиона: "Тигр" - Ч.Мациевский, "Пантера" - А.Бахтин, "Рысь" - Введенский (потом Таубе), "Тур" - Крагельский (потом А.Мациевский). Начальником Дивизии подводных лодок был Зубарев, сменивший Дудкина. Ч.Мациевский, будучи командиром 2-го дивизиона замещал Зубарева во время его болезни. Перечисляя командиров лодок, Мациевский предупредительно оговорился: "заранее не могу гарантировать точность... С точностью могу говорить только о себе". Оговорку следует принять во внимание относительно командира "Пантеры" в тот период, так как А.Бахтин командовал "Пантерой" с ноября 1918г по май 1921г. В период ледового перехода в апреле-мае 1918г лодкой командовал Ю.Пуаре(6). В конце этого письма Мациевский делает интересное сообщение еще об одном подводнике: "Я пробовал получить сведения от живущего здесь старого подводника К.Мацеевича, но он был в 4-м дивизионе и решительно ничего не помнит". О Мацеевиче д.Чеслав писал в первом письме, что тот поступил на курсы подводников вместе с А.Рогозиным в конце 1915г. Лейтенант Мацеевич служил старшим офицером на п.л. "АГ-15", которая по халатности кока, затонула при погружении с открытым люком 8 июня 1917г. Спаслось 8 человек (3 офицера и 5 членов команды), погибло 17 человек из команды (1). Следующее письмо было наполнено соболезнованиями по поводу кончины Александры Владимировны Рогозиной в ногинской больнице. Ее готовили к ампутации ноги, так как "антонов огонь" уже дошел до бедра, но за 2 дня до операции остановилось сердце бедной тети Ляли. Сказались потери мужа и сына и прочие житейские невзгоды... В памяти всех родственников она осталась образцом преданности мужу-балтийцу (после гибели А.И.Рогозина к ней приезжали свататься из Москвы) примером доброты и душевности. Тетя Ляля оставила мне кипу писем и десяток альбомов А.Рогозина, которые помогли мне получить представление о жизни и службе балтийских подводников. Остальные письма
подводника Мациевского
содержали в основном
гражданские темы, а также
касались его здоровья, что
впрочем неудивительно, когда
человек достигает почти
80-летнего рубежа. Тема флота
была затронута только в одном
письме: |
||
Конечно, Ч.Мациевский не внес ясности в тайну гибели "Львицы", но сам факт существования этого представителя Дивизии подводников времен 1-й Мировой войны, близкого друга А.Рогозина явилось для меня некоторым успехом в моих поисках. Отыскав Мациевского, я как бы перевернул страницу жизни Рогозина, как офицера-подводника, штурмана п.л. "Пантера" и старшего офицера "Львицы". Более стало известно и о боевой деятельности "Тигра". В письмах Мациевского содержатся ценные уточнения условий перехода "Тигра" во льдах Финского залива при переходе кораблей Балтийского флота из Гельсинфорса в Кронштадт. Участие в том, являющемся по масштабу стратегической операцией (7), переходе во льдах подводных лодок типа "Барс", позволяет считать мнение Мациевского, что "Львица" не могла погибнуть из-за неисправностей каких-либо механизмов, верным. | ||
Cледующая глава | ||
|Предисловие |Учеба
Рогозина и его друзей в Морском
корпусе | Семья
инженера Борович | |Начало службы Рогозина на "Рюрике" |Письма Рогозина к жене.| |Переход Рогозина в Дивизию подплава |Служба подводника Ю.Пуаре | |Поиски сослуживцев Рогозина |Письма Ч.Мациевского в Саратов | |Продолжение поисков "Львицы" |Заключение |Литература| |
Send your comments
to: sanikin@yahoo.com
(c)1998-99 Design by Sergey Anikin
Phone: (+7 812) 259-82-80